Ни одна армия не может существовать и успешно вести боевые действия без хорошо налаженной разведки. Поэтому командование нашей 334-й Витебской ордена Суворова стрелковой дивизии большое внимание уделяло 407-й отдельной разведывательной роте, в составе которой мне пришлось воевать с марта 1944 года до окончания Великой Отечественной войны, сначала рядовым разведчиком, а позднее командиром взвода.

Нелегкий труд достался разведчикам в Великую Отечественную войну, и особенно дивизионным разведчикам. В наступлении они впереди пехоты, а в обороне - в основном ползком, утюжа своими животами нейтральную полосу, передний край и ближние тылы врага, добывая по крупицам необходимые командованию сведения и живых немцев ("языков").

Много ценных сведений о противнике добыли разведчики нашей 407-й разведывательной роты. Сотни "языков" были доставлены в штаб, а иногда разведчикам приходилось выполнять и прямые боевые задачи. Так было при форсировании реки Западной Двины под Витебском, под Шяуляем, при попытке гитлеровцев прорвать нашу оборону, при овладении Ангенбурном, Аугимом и Бартенштайном.

Сотни раз, сдав нашему старшине Григорию Захарову или ротному писарю Саше Ситникову документы и награды, уходим мы со всей ответственностью на выполнение очередного задания.

Навсегда остались в памяти подвиги дивизионных разведчиков. Ведь каждый день фронтовой работы разведчика - это подвиг. Каким мужеством и преданностью долгу надо было обладать, чтобы в стужу и дождь, в любое ненастье, идти рядом со смертью, выполняя свою боевую задачу.

Вдело нашей Победы над фашистской Германией внесли свой скромный вклад и разведчики 407-й отдельной разведывательной роты 334-й Витебской ордена Суворова стрелковой дивизии. Невозможно описать все, что было совершено разведчиками роты, я только приведу несколько эпизодов, свидетелем и участником которых был сам.

Пусть эти короткие воспоминания будут памятью моим друзьям-разведчикам, живым и мертвым: Георгию Симонову, Игорю Богдалину, Федору Пичугину, Ивану Субботину, Роману Малинину, Шайхелу Салихову, Александру Большакову, Алексею Маткава, Николаю Алыпову, Евгению Сонкину, Александру Мачугину, Алексею Горячеву, Тимофею Сидоренко, Семену Паседкину, Василию Кремлеву, Виктору Сапунову, Ивану Тимошенко, Николаю Абрамову, Ивану Дмитриенко, Константину Бредюку, Александру Ситникову, Григорию Захарову, командиру нашему капитану Ивану Солошенко и многим другим, с кем делили мы тяготы нашего ратного труда, в котором постоянно были рядом человек с его боевой задачей и смерть.

Форсирование реки Западная Двина.

Весной 1944 года наша 334-я стрелковая дивизия заняла оборону на витебском направлении 43-й армии. В это время, как сообщали сводки Совинформбюро, на нашем участке фронта шли бои местного значения. Но мы уже чувствовали приближение больших сражений. С нас, разведчиков, каждый день требовали новых сведений о противнике, и мы не давали спокойно жить немцам ни днем, ни особенно ночью. Пробираясь через минные поля, проволочные заграждения в мерцающем свете ракет, сопровождаемые роями трассирующих пуль, таскаем "языков" и документы то с передовой, то из ближних немецких тылов. А иногда, чтобы вскрыть огневую систему противника, устраиваем "сабантуй", и тогда взрывается, бушует в огне передовая.

И вот этот день наступил. 23 июня 1944 года артиллерийская канонада возвестила о начале Белорусской наступательной операции, неизвестной нам тогда, но известной всем теперь операции "Багратион". Под ее грохот мы взяли и приволокли в дивизию своего очередного "языка." Но едва успели сдать его в штаб, как вновь команда: "Вперед!" Фронт прорван. Полки нашей дивизии устремлены к реке Западная Двина.

Перед нашей разведгруппой в составе 15 человек командир роты поставил задачу попытаться с ходу, вместе с пехотой, в первый же день наступления преодолеть Западную Двину и достать "языка" с противоположного берега, занятого немцами. Вместе с бойцами 1124-го Смоленского полка в сумерках выходим к реке. Пехота приостановилась, мы уходим вдоль реки влево. Кто-то из ротных крикнул нам вслед: "Ни луны, ни ракеты вам, разведчики".

Прошли 2-3 километра: тишина, немцев нет. Впечатление, что война как бы ушла от нас в сторону. В одном месте натолкнулись на остатки какого-то строения вроде сарая, спустились к реке. На берегу кусты, ночь темная, противоположного берега не видно. Решаем здесь попробовать перемахнуть реку. Принесли бревна, доски, нашли бочку. Смастерив нечто вроде двух плотов, разбившись на группы, пустились по реке навстречу врагу. Мы благополучно в ночной темноте преодолели реку и пристали к берегу в стороне от немецкого охранения. Немцы обнаружили нас, когда мы, выбравшись из воды, начали подниматься по крутому склону берега. В короткой схватке и почти без потерь, не считая одного легко раненного, выбили охранение из окопов. Немцы пытаются атаковать, но безуспешно - их, очевидно, немного и они отошли в лес. До утра, с перестрелками, отсиделись в немецких окопах, немного обсохли.

А с рассветом начался невдалеке бой, и от нас немцы отошли. Преследуя их, мы прошли лесом километров пять-семь, но немцев мы потеряли из виду: то ли им удалось оторваться от нас, то ли они просто разбежались.

В середине дня вышли из лесу навстречу своим войскам. Не обошлось без курьеза: пришлось "сдаваться в плен" своим же. А произошло это так. Вышли мы из лесу, смотрим - поле с высокой пшеницей. Прошли его осторожно и вдали, метров за триста-пятьсот, увидели окопы и людей в них, а понять не можем: свои или враг? Во время наступления наши солдаты набрали трофейных плащ-палаток и выходит: по винтовкам вроде наши, а по одежде - враг. Что делать? Решили проверить. Подобрались ближе, сколько было можно, чтоб оставаться незамеченными, залегли, приготовили автоматы и гранаты на всякий случай. И вот с одним бойцом выходим из-за куста, подняв руки. Нас заметили, что-то кричат, но не стреляют. Подходим ближе, видим - свои. Все кончилось благополучно, правда, сперва нам не поверили, что мы свои разведчики, так как только что на этом месте были немцы. Вскоре все выяснилось, и мы быстро соединились.

Командир наступающей здесь стрелковой роты сказал, что ему продвигаться вперед мешает батарея, ведущая огонь из-за озера на фланге, и попросил помочь. Нашелся солдат-пехотинец, который уже пытался пробраться к батарее. Берем его и еще одного бойца с собой. Кустами обогнули озеро и внезапно налетели на батарею. Короткий бой - и батарея перестала существовать, и тут же вслед за нами наша пехота пошла вперед. Мы же, разведчики, вскоре вышли на дорогу, по которой отходили от Витебска уже почти окруженные немецкие войска, и разгромили их обоз.

Так началось наше наступление в глубь Белоруссии до полного ее освобождения. За форсирование реки Западная Двина и за успешное выполнение приказов командования в боях на белорусской земле многие разведчики нашей роты были награждены орденами и медалями.

Пушка в подарок.

334-я девизия в июле 1944 года занимала оборону вдоль железной дороги, между ст. Рокишки-Паневежис, за ней - проволочные заграждения и траншеи немцев. Местность открытая, редкие перелески, литовские хутора. Получен приказ на наступление. Наш развед-взвод в боевых порядках пехоты. Задача - быстро ворваться в траншеи противника, взять "языка" и дальше идти впереди пехоты, не давая врагу оторваться, и сообщать обстановку.

В наших траншеях идет обычная перед атакой размеренная неторопливая суета. Солдаты проверяют портянки, крепче привязывают котелки и прячут ложки за обмотки, набивают обоймы и диски патронами, запасаются гранатами, собирают свои немудреные пожитки. Нам легче, у нас нет никаких вещей, на плече автомат, который давно проверен и заряжен на боку нож и гранаты, запасной диск к автомату. Мы сидим и разговариваем о вещах, не имеющих отношения к предстоящему бою, вспоминаем о доме, о друзьях, а над головой все сильнее шум артиллерийской канонады. Но вот все на какой-то миг затихает, а потом залп "катюш" и зеленые ракеты.

Зеленые ракеты, они, как огни семафоров, открывали нам путь, но очень часто этот путь обогрялся яркой кровью наших солдат. Молнией выскакивают бойцы из траншей и сперва в суровом молчании, а потом с криком "Ура" несутся, презирая смерть, туда, где залег враг. Мы, разведчики, вместе с пехотой врываемся в траншеи немцев, проходят минуты - и первый, очень важный "язык" отправляется в штаб. От его показаний тоже зависит дальнейшее развитие боя, и, может быть, будут спасены сотни солдатских жизней. Мы отрываемся от пехоты, уходя вперед, прикрываясь балками и перелесками, за нашей спиной, подвигаясь, гремит бой. Сбивая и разгоняя небольшие группы немцев и не ввязываясь в бой, мы уходим в ближние тылы отступающих немецких частей.

Ночь застает нас в небольшом хуторе - три-четыре дома, далеко отстоящих друг от друга. В хуторе никого нет. Выбираем дом подальше от других, на открытом месте. Недалеко от дома погреб в виде кирпичного свода, засыпанного землей. Поймали пару чудом уцелевших кур, разыскали подходящую посуду, и Гоша Симонов приготовил нам отменный бульон, первый раз в этот день с удовольствием поели, хотя до остановки голода не чувствовали. Александр Большаков отправляется с донесением, к утру он должен вернуться. Мы, осмотрев окрестности и установив дежурство, устраиваемся на ночь в погребе. Благополучно переночевав, к удивлению, обнаружили, что в соседнем доме ночевали немцы. Очевидно, это была небольшая отступающая группа, она раньше ушла из деревни, не обнаружив нас.

На рассвете вернулся Большаков и привел пехоту. Мы опять ушли вперед. Через несколько километров вышли к шоссе. У дороги дом, а в сторону отходят пустые траншеи. Залегаем на чердак, осматриваемся, по шоссе в нашу сторону (в сторону передовой) скачет всадник, а за ним подвода, на которой мирно сидят несколько немцев, они чувствуют себя в тылу и в безопасности. Быстро устраиваем засаду. Решаем всадника пропустить и напасть на телегу: так более безопасно. Рисковать нельзя. Когда подвода поравнялась с нами, бросаем под нее гранату, один немец падает в телегу. Испуганные лошади (телега была запряжена парой) шарахнулись в сторону. Мы открываем стрельбу из автоматов, немцы, удаляясь, отстреливаются. Всадник, о котором мы в первый момент забыли, остановился метрах в ста от нас. Начали по нему прицельную стрельбу, и он свалился с лошади.

Александр Большаков бросился ловить лошадь. Он, бывший танкист, волею судьбы ставший разведчиком, любил лошадей и лучше нас, других, держался в седле. Забрав у убитого документы, а также документы, находившиеся в притороченных к седлу сумках, опять отправляем Большакова с донесением, а сами - вперед.

Днем в небольшом леске натыкаемся на немецкую батарею. Осмотр окрестностей показал, что немцы здесь подготавливают оборону и ее постепенно занимают их части. На батарее немцев не видно, только один повар возится у походной кухни: рядом землянка - очевидно, расчет находится там. План созрел быстро. Иван Субботин своим могучим кулаком оглушает повара, мы врываемся в землянку, пленим немцев. Через несколько минут, разобрав и забросив подальше замки от двух пушек (калибр 37 мм), приказали захваченным девяти немецким солдатам тащить третью пушку. А вскоре подошла наша пехота, и мы передали 1122-му стрелковому полку 334-й дивизии наш подарок - пушку и девять пленных фашистов. xprague.com

Захват двух "языков".

В конце лета 1944 года 334-я дивизия успешно наступала в Литве. Немцам ночью удалось оторваться от нашей пехоты, а нет ничего хуже, когда не знаешь, где противник и что он замышляет. Перед нашим взводом разведки была поставлена задача обнаружить противника, выяснить его намерения и взять "языка". Рано утром мы, человек 10-12, двинулись в путь по будущему маршруту движения дивизии.

Путь лежал через леса, болота. Мы прошли километров 15, однако следов пребывания противника не обнаружили. Идем лесом, и вот вышли на опушку. Впереди хутор, хороший деревянный дом, большой сарай и еще какие-то постройки. Хутор стоит на открытом месте, а дальше опять виднеется лес.

Старшина Николай Романович Алыпов и я пошли проверить хутор. Мы с Алыповым одеты в гражданскую одежду. У Алыпова пышные усы, да и возрастом он постарше, так что я вполне сходил ему за племянника. С корзиной в руках, "без оружия", мы были похожи на местных жителей, однако к хутору пробираемся осторожно. К счастью, на хуторе никого нет. Внимательно осматриваем весь хутор. В небольшом сарайчике обнаружили плиту с вмазанными в нее котлами. В плите догорают угли, а в котлах какое-то варево.

Дали сигнал разведчикам, оставшимся на опушке, и они незаметно вошли в хутор. Тщательно пронаблюдав окрестности, мы скоро на опушке леса заметили признаки немецкой обороны, примерно метрах в трехстах от хутора. Быстро созрел план дальнейших действий. Раз пища варится - хозяин придет. Расставили бойцов в засаде. Мы с Алыповым в доме, Георгий Симонов с одним бойцом в погребе во дворе, Тимофей Сидоренко с тремя бойцами в "кухне", а остальные расположились в сарае.

Нам хорошо было видно все вокруг и незамеченным никто в хутор войти не мог. Ждать пришлось недолго. Вскоре Алыпов заметил, как из опушки леса по мелколесью к хутору вышли два фрица. Дана команда "Всем внимание". Через несколько минут показались еще два фрица, и с интервалом метров 30-50 за первыми идут в нашу сторону, потом с интервалом еще и еще, примерно человек двадцать. Немцы были с оружием, но шли спокойно, очевидно, так ходили уже не раз и не подозревали что их ждет на хуторе. Они о чем-то говорили между собой в предвкушении обеда. Мы пропустили первую пару, которая направилась прямо к кухне. Когда вторая пара прошла дом и поравнялась с погребом, первая уже вошла в кухню.

Короткая, бесшумная схватка, и Сидоренко со своей группой потащил одного фрица к лесу. В это время Симонов ловко поймал одного из фрицев второй пары в веревочную петлю, и тот упал.

Это был, по сравнению с нашим небольшим Симоновым, огромный верзила, но наш Гоша быстро оказался у него на спине, молниеносным движением рук забив ему кляп в рот, когда тот пытался вскрикнуть. Подоспевшие из сарая разведчики быстро и бесшумно довершили дело. Подана команда на отход, не в наших интересах было ввязываться в бой, и мы, не замеченные остальными немцами, быстро исчезли, уведя с собою двух "языков" и сбросив в погреб двух фрицев, которые уже не могли быть "языками". Через некоторое время уже в расположении нашей части верзила "фриц" удивлялся, как с ним мог справиться маленький русский солдат, наш Гоша, едва дотягивавшийся до его подбородка.

Считанные минуты и секунды понадобились на всю операцию. Здесь сказались мастерство разведчиков и долгая совместная работа. Каждый знал, что ему надо делать, и понимал друг друга без слов.