Витебск 1941 года был для гитлеровских оккупантов городом не только суровым и настороженным, жители которого якобы «вздыхали» и «выжидали». Он дал фашистским захватчикам предметный урок того, что советских людей нельзя поставить на колени. Витебск не покорился. Он жил и боролся всеми доступными для него средствами. В горе, слезах и страданиях, в потоках крови и объятиях смерти город бурлил, как весенний поток Западной Двины, очищая свое горделивое тело от фашистской нечисти.
Перед нами автобиографическая книга Пауля Кёрнера-Шрадера «Дневник немецкого солдата» (немецкое название «Остландрайтер», то есть «Рыцари похода на Восток»). Много волнующих страниц в ней посвящено Витебску, его трагедии, подвигу его патриотов.
П. Кёрнер-Шрадер — член Коммунистической партии Германии с 1919 г., писатель-гражданин, боец-революционер. Мобилизованный на службу в фашистский вермахт, он оказался на советско-германском фронте. Подпольная партийная группа, в которой он состоял, решила, что и в рядах вермахта можно продолжать борьбу против фашизма и войны. Пренебрегая опасностью, он везде искал единомышленников, связывался с польскими, советскими и чешскими патриотами и по мере своих, сил и возможностей помогал им в борьбе с гитлеровскими захватчиками.
ёрнер-Шрадер пишет о войне не как историк, а как живой свидетель событий. Особый интерес представляют главы книги, написанные им на основании дневниковых записей, сделанных во время пребывания в оккупированном Витебске с сентября 1941 по март 1942 года. Разумеется, в тех условиях писатель не мог открыто вести дневник. Свои записи он тщательно зашифровывал. Восстанавливая их после войны, вспоминая пережитое, автор старался сохранить хронологию и подлинность событий.
«В дневнике немецкого солдата»,— говорится в предисловии от автора,— только факты. Я счел необходимым сохранить точно названия мест, где мы действовали, имена людей, с которыми общались. Подчеркивая это, я хочу пресечь попытки новых рыцарей похода на Восток из Западной Германии или откуда-нибудь еще объявить изложенные мною факты ложью».
Автор подробно и документально точно описывает оккупированный Витебск, обстановку в городе осенью и зимой 1941 года, борьбу витебских патриотов против фашистских захватчиков в первый год войны. «О покое вообще не приходилось говорить. Мы остались без воды. Партизаны взорвали водопровод. Воду носили из ближайшей речки ведрами».
«Партизаны то и дело нападают на железную дорогу, нарушая эвакуацию раненых и подход резервов». «До Даугавпилса при нормальном движении можно добраться за шесть часов. Но, во-первых, город то и дело подвергается воздушным налетам. Во-вторых, паровозы не подают вовремя. В-третьих, даже когда подают паровоз, то оказывается, что нет либо воды, либо пара. В-четвертых, выясняется — и каждый раз внезапно,— что поезд слишком перегружен и паровоз не тянет. В-пятых, снова начинается воздушный налет. В-шестых, в-седьмых...» И так без конца. «Самолеты прилетают теперь не в одно и то же время, как раньше, а лишь ко времени прибытия и разгрузки эшелона. Создается впечатление, что кто-то докладывает советскому командованию о времени прибытия эшелонов. Раньше бомбы сбрасывались просто на железнодорожные пути, теперь они летят прямо на вагоны. Все ломают себе голову, откуда противник узнает о прибытии воинских составов».
С первых дней пребывания в Витебске П. Кёрнер-Шрадер устанавливает связи с местными патриотами. Центром их патриотической деятельности становится эвакопункт «Вест» (эвакогоспиталь, полевая почта номер 01621), который размещался по Городокскому шоссе, в здании нынешней 27-й средней школы. К сожалению, предпринятые поиски еще не позволили полностью расшифровать эту страницу совместной борьбы витебских патриотов-подпольщиков и их немецких друзей против общего врага — фашизма. П. Кёрнер-Шрадер умер 18 мая 1962 года. В его книге, а также в зашифрованном дневнике фигурируют только псевдонимы или имена: Алексей, Григорий, Иван, Федор, Василий.
Каким же образом немецкому коммунисту, работавшему заведующим приемным покоем и казначеем эвакогоспиталя «Вест», удалось установить связь с патриотами-подпольщиками Витебска? Произошло это так. Потребовалось госпиталю свежее молоко. Шрадер охотно принял предложение достать его путем «свободной торговли». Он направился по Городокскому шоссе, добрался до леса, на опушке которого стояло несколько уцелевших домиков. В одном из них договорился получать молоко в обмен на другие продукты. Во время очередного посещения лесных домиков он принес немного гороха, отдал его хозяину и без приглашения сел на табуретку. У хозяина был двенадцатилетний сын Петя, хорошо игравший на губной гармошке. С помощью его гармошки Шрадер решил продемонстрировать свое антифашистское настроение, рассчитывая таким образом привлечь внимание партизан.
Дав Пете пачку леденцов, он попросил его знаками сыграть веселое. Мальчик заиграл что-то грустное. Тогда Шрадер взял у него гармошку и заиграл «Вы жертвою пали...». Петя искоса посмотрел на отца, который сидел хмурый, словно безразличный. Затем заиграл «Смело, товарищи, в ногу». Все взглянули на него с удивлением и страхом. Особенно испугалась мать, на глазах которой выступили слезы. Заметив это, Шрадер подошел к ней, похлопал по плечу и заиграл «Интернационал».
На следующий день в лесном домике его встретили все пять поставщиков молока и глухонемой, позже повешенный фашистами за подпольную деятельность. Через них он связался с руководителем подполья, назвавшим себя «Алексеем», с подвозчиком торфа в госпиталь и другими патриотами.
Связь с «Алексеем» Шрадер поддерживал через работавшего в госпитале подвозчиком торфа военнопленного Григория — высокого и сильного мужчину, бывшего студента Ленинградского политехнического института. С этого времени подпольщики регулярно получали из госпиталя оружие, телефонный кабель, необходимые документы и разного рода сведения, которые представляли огромную ценность для подпольщиков и партизан.
По описанию П. Кёрнера-Шрадера, его «Алексей» носил бороду и усы, скрывая за этим свою молодость. Он выступал то как переводчик из городской управы, то как теплотехник, то как житель лесных домиков.
Переводчица книги П. Кёрнера-Шрадера на русский язык Л. Ф. Рудная утверждает, что писатель не знал или забыл фамилии связанных с ним подпольщиков Витебска. С ней, конечно, можно согласиться. В условиях жесточайшего террора, имея дело с представителем вражеской армии, подпольщики, естественно, соблюдали максимум осторожности и называли только свои имена, хотя достоверность описанных событий не вызывает никакого сомнения. Это подтверждается документальными материалами, обнаруженными в архивах, и письмами самого писателя к Л. Ф. Рудной. Из писем видно, что в послевоенные годы он предпринимал настойчивые попытки разыскать, как он выражался, «моего Алексея».
В Государственном архиве Витебской области обнаружен документ, повествующий о ночном налете витебских патриотов на эвакопункт «Вест». Вот ч-то говорится в донесении унтер-офицера полевой жандармерии Касперса: «10.3.42 г. около 21.30 из эвакуационного пункта «Вест» полевой жандармерии было сообщено по телефону, что там со стороны незнакомых преступников подвергся нападению унтер-офицер службы во время своего контрольного обхода. Во время нападения по унтер-офицеру и подошедшим позже охранникам стреляли из четырех различных мест». На место происшествия немедленно прибыл лейтенант полевой жандармерии Бюхель с восемью жандармами для расследования дела. Допрошенный им унтер-офицер Карл Шрадер дал следующие показания:
«Сегодня вечером в 21.00 я, как унтер-офицер службы охраны, совершал контрольный обход по и вне территории пункта. Когда я находился во дворе с другой стороны бараков, я пошел в кухню, чтобы проверить присутствие кухонного персонала. При выходе во двор передо мной вдруг оказался мужчина, который молниеносно прыгнул на меня, схватил за горло и пытался повалить. При этом ему удалось втиснуть пистолет мне в рот и выстрелить. Но патрон дал осечку.
После того как он из-за молниеносно ошеломляющего нападения почти повалил меня, мне удалось ценой напряжения всех своих сил освободиться, и я смог позвать на помощь охрану. Когда постовой прибежал на мой зов, с трех сторон вдруг раздались выстрелы, направленные на нас, в сторону бараков. Было сделано около 10 выстрелов, и при каждом выстреле можно было наблюдать вспышку. Между тем подоспела основная охрана пункта и начала стрелять в направлении нападающих.
Нападавшая на меня личность была одета в русскую шинель. На шее у нее висело два пучка соломы, которые сильно пахли бензином. Когда постовой приблизился на мой зов, передо мной появился второй русский, который хотел помочь еще державшему меня русскому. Заметив охрану, оба удрали от меня и побежали по направлению к соседнему кладбищу.
Только теперь я смог пользоваться своим револьвером, но первый выстрел дал осечку. Второй выстрел из-за темноты был мимо. Между тем преступники под покровом темноты, пользуясь местностью, исчезли. В начале нападения преступник что-то выкрикнул порусски, что — я не понял и передать не могу. Различные служащие этого пункта тотчас же обыскали подозрительные окрестности, не найдя, однако, никого из преступников. Ранений ни я, ни другие при нападении не получили. Больше ничего по делу сказать не могу».
Основываясь на показаниях Карла Шрадера, лейтенант Бюхель делает следующее заключение: «Так как по показаниям подвергшегося нападению преступники удалились в северном направлении, была прочесана местность вокруг бараков на два километра к востоку и западу и на 2,5 км к северу. Кроме того, был совершен обыск многих русских квартир, где искали преступников. Вследствие сильного ветра и вызванной им метели, а также из-за темноты следов, оставленных преступниками, установить не удалось.
Вряд ли преступников следует искать в близлежащих русских квартирах. Скорее всего следует предположить, что вследствие благоприятной погоды для подобных предприятий это осмелились сделать партизаны из близлежащих лесов».
Патриоты-смельчаки забросали эвакопункт гранатами, вызвав пожар в служебных и складских помещениях. Это произошло в период, когда Шрадер был взят на подозрение гитлеровцами. Ночная вылазка патриотов реабилитировала его — пострадал, мол, от партизан. Случайно ли такое совпадение, случайны ли обоюдные осечки при выстрелах, явно запоздалый вызов жандармерии? На это еще предстоит дать ответ.
Карл Шрадер — настоящее имя П. Кёрнера-Шрадера. Пауль Кернер — его подпольный партийный псевдоним, под которым он был известен в 20-х годах как журналист.
В 1928 году к этому псевдониму была добавлена настоящая фамилия. При написании книги «Дневник немецкого солдата» П. Кёрнер-Шрадер не мог использовать вышеприведенный документ, но вместе с тем воспроизвел столь давний эпизод с удивительной точностью. Это говорит об объективном подходе автора к освещению своей антифашистской деятельности и борьбы подпольщиков, с которыми ему удалось связаться в Витебске. В то же время это еще раз подтверждает, что уже осенью 1941 года витебские подпольщики действовали организованно, решительно, смело устанавливали связи с антифашистами в немецких воинских частях. П. Кёрнер-Шрадер не только помогал подпольщикам оружием и боеприпасами, документами и продуктами, но и сам участвовал в проведении диверсий. Так, зимой 1941/42 года он обстрелял штабель бочек с бензином на аэродроме. В результате вытекло огромное количество горючего.
С февраля 1942 года начинается новый этап в деятельности витебского подполья. К этому времени оно выросло и окрепло. Подпольщики установили широкие связи с партизанскими отрядами, армейскими и оперчекистскими группами, с партийными органами области и республики.
