В 1942 году борьба против оккупантов на Витебщине принимает широкий размах, усиливается партийное руководство партизанским движением и подпольными организациями в городах и других населенных пунктах. К концу года уже почти во всех районах области действовали подпольные райкомы партии и райкомы комсомола. Обстановка настоятельно требовала создания самостоятельного партийного центра и для Витебска. Областной комитет КП(б)Б понимал, что ответорганизатору обкома по Витебскому кусту В. Р. Кудинову трудно было обеспечить руководство всеми сторонами борьбы патриотов, главное внимание он сосредоточивал на налаживании партийной работы в партизанских отрядах.

Для улучшения партийного руководства городским подпольем обком в сентябре 1942 г. освободил В. Р. Кудинова от обязанностей ответорганизатора по кусту и утвердил его ответорганизатором обкома только по городу Витебску. Инструктором обкома по городу была утверждена М. И. Маценко, работавшая до войны секретарем партийной организации швейной фабрики «Знамя индустриализации». Вопросами связи и создания подпольных комсомольских организаций в городе было поручено заниматься уполномоченному обкома комсомола А. Н. Немыкину, который еще в июле 1941 года в составе небольшого отряда был направлен в тыл противника под Витебск.

Выбор на Немыкина пал не случайно. В течение осени и зимы 1941 года он и Афанасий Стрельцов, заброшенный в тыл врага военной разведкой, создали подпольные комсомольско-молодежные группы в деревнях Ложок и Башни Сиротинского района. В июне 1942 года Немыкин, присоединившись к жителям деревень, мобилизованным для отбытия трудовой повинности, проник на витебский аэродром и в течение трех месяцев изучал обстановку в городе, установил связи с некоторыми комсомольцами. Докладывая обкому ЛКСМБ о проделанной работе, Немыкин писал: «Связь с городом и дальнейшая работа подпольных комсомольских организаций осуществлялась через подобранных мною связных-комсомолок Зайцеву Ольгу и Гренькову Аню. В октябре месяце 1942 года было создано 2 подпольные комсомольские организации, которыми руководят Гелицкий и Красовский. В каждой организации насчитывается по 4—5 комсомольцев. Объектом их внимания являются аэродром и железная дорога».

О большой работе партийных и комсомольских органов области по развертыванию подпольной борьбы в Витебске говорит рост сети подпольных организаций. За 1942 год в городе были созданы 34 новые группы. А всего их стало 56. Активно действовали группы: Свечкиных — Стадионный поселок, Т. А. Морудова — Первомайский район, В. А. Вербицкого — промышленная Марковщина, Б. С. Шарендо — район бывшего 5-го железнодорожного полка, И. А. Бекишева — аэродром и кирпичный завод, сестер Журинских — хлебозавод .№ 1, Е. А. Соколовой и П. А. Пепеляевой — район Песковатика, В. Н. Орловского — аэродром, И. С. Вялова — вокзал и Смоленское шоссе, Г. И. Пушкарева — фанерный завод, братьев Скоробогатовых — вагонное и паровозное депо, Г. А. Крастиной (Деркач) — электроподстанция, В. Д. Шелухо — поселок Тарокомбината, В. Н. Денисова — хлебозавод № 2, Т. А. Ломоносенко (Бородиной) — район Авиационной улицы, В. Т. Омельченко — ХКП-620, 3. Ф. Кочетовой — пригородные деревни Разувайка и Батраки, Зароновская группа и другие.

Эта огромная армия патриотов наносила весьма ощутимые удары по врагу. Но для того чтобы их действия были еще более эффективными, нужно было усилить руководство подпольем в городе. Посылка в витебское подполье опытной и закаленной революционерки-подпольщицы Веры Захаровны Хоруясей и была попыткой создать руководящий центр в городе.

Группа В. 3. Хоружей состояла из 18 человек. Через «Витебские ворота» она прибыла в район торфопредприятия «XX лет Октября», где находилась база партизанского отряда М. Ф. Бирюлина. В группу входили: боевая подруга Веры Захаровны по подпольной работе в Западной Белоруссии, член КПЗБ Софья Сергеевна Панкова («Антонина Заско»); витеблянка-коммунистка Дуся Суранова («Мария Петровская»); учительницы А. П. Иванькова и М. Ф. Исакова; Тоня Ермакович («Зинаида Воробьева»), Женя Иванова, Лиза Добротина, Мария Яцко, Ефросинья Трусова и другие. Никто из них, за исключением самой Веры Хоружей и Софьи Панковой, не имел опыта подпольной работы. Вера Захаровна учитывала это и упорно сколачивала коллектив, готовила его к активной, самоотверженной борьбе с врагом в сложных условиях. Она проводила беседы с каждым членом группы в отдельности, учила конспирации, выносливости, умению хранить тайну, передавала свой опыт работы в подполье. Она детально изучала незнакомый ей город по описаниям, картам и планам.

Опыт Хоружей по воспитанию коллектива подпольщиков представляет большой интерес. Здесь особенно ярко проявился педагогический талант Веры Захаровны. Манеры поведения, взаимоотношения, образ мыслей каждого члена группы, каждое слово, сказанное ими,— ничто не ускользало от ее внимания. Она решительно пресекала малейшие проявления эгоизма, повышенный тон в обращении друг с другом, недомолвки в разговоре, то есть все, что могло внести в коллектив раздор, обиду, подозрительность, нарушить теплоту и чистоту человеческих взаимоотношений.

Особое внимание обращала Вера Захаровна на воспитание у членов группы выдержки, умения молчать, хранить тайну. Давала конкретные задания. Проверяла. Но делала все это с большим тактом, так что никто и не подозревал, что его проверяют. Вера испытывала подруг на сообразительность, находчивость. Очень ревностно следила за поведением девушек, старалась предотвратить необдуманные поступки. Перед уходом за линию фронта Вера Захаровна попросила С. О. Притыцкого, опытного подпольщика, побеседовать с Дом Свечкиных, в котором происходили встречи подпольщиков. девушками. Он дал много ценных советов, как вести себя в тылу врага. До этого с ними беседовали секретари ЦК КП(б)Б Н. Е. Авхимович и Г. Б. Эйдинов, ответственные работники Витебского обкома партии.

Наконец подошло время, когда группа, изучив обстановку и получив адреса в Витебске, могла приступить к выполнению задания. 27 сентября 1942 года партизанская связная Клавдия Болдачева (Щадурская) — «Береза» — провела в Витебск Дусю Суранову и Тоню Ермакович. Дуся остановилась у своих родственников Воробьевых по улице Тракторной, 4. Тоня Ермакович, вернувшись в группу, подробно доложила Вере Захаровне об обстановке в городе, о результатах посещения некоторых явочных квартир, в частности квартиры родственников инструктора обкома партии по городу Витебску М. И. Маценко — семьи А, П. Волот. Все складывалось благополучно.

1 октября 1942 года Ермакович провела в город Веру Хоружую. Прошли без особых осложнений, если не считать, что на подходе к Витебску их остановил постовой и проверил паспорта. Все документы у Веры были оформлены на имя Анны Сергеевны Корниловой. И это не случайно. Имя и отчество ей напоминали имена дочери и сына — Ани и Сережи, оставшихся в советском тылу, а фамилия — мужа-партизана, геройски погибшего в боях с немецко-фашистскими захватчиками. Уходя на выполнение ответственного и опасного задания партии. Вера хотела, чтобы рядом с нею хотя бы символически были самые дорогие и близкие ей люди. В первые же дни пребывания в Витебске Вера Захаровна убедилась, что их документы, особенно паспорта, никуда не годятся, а разработанный заранее план деятельности не учитывал всей сложности обстановки и его надо было менять. Полученные от ответорганизатора обкома партии по городу Витебску В. Р. Кудинова и собранные ею самой 104 адреса требовали тщательной проверки, на это уходило много времени. Но не в характере Веры было пасовать перед трудностями. Человек деятельный, энергичный, она умела быстро сближаться с людьми, раскрывать их сердца, располагать к себе, распознавать характер человека.

Придя в Витебск, Вера Хоружая побывала на нескольких явках, познакомилась со многими людьми, определила надежных, на кого можно опереться, у кого можно спокойно переночевать, получить помощь и поддержку. На первых порах вместе с Дусей Сурановой она остановилась в семье Воробьевых. Эта семья состояла из бабушки Маши — семидесятитрехлетней Марии Игнатьевны Воробьевой, ее сына В. С. Воробьева, его жены Агафьи Максимовны и их двоих детей. Вместе с ними жила вторая невестка бабушки Маши — Анна Васильевна, а рядом, в доме 4а, жила дочь бабушки Маши — 3. С. Воробьева-Антонова с мужем Сергеем Даниловичем и дочерью Валентиной. Оба дома находились на одном приусадебном участке, прилегавшем к тихой Кладбищенской улице. Жили все эти люди очень дружно. Семья Воробьевых была связана с партизанами еще до прихода Веры.

Оккупированный гитлеровцами Витебск производил на нового человека тяжелое впечатление. На площадях и улицах — виселицы. Кругом развалины, мрак, голод, запустение. Не проходило дня без облав или проверки документов. Вера ходила на явочные квартиры, выявляла нужных людей. Она внимательно слушала, что говорили прохожие на улицах, осторожно вступала в разговоры. Уже на третий день после прихода в Витебск она шлет через связную письмо Центральному Комитету КП(б)Б, в котором сообщает ценные сведения, пишет, что есть много нового, интересного, что «почва для работы подготовлена прекрасно».

Хоружая работает неутоми- мо. Она сразу же взяла под наблюдение важнейшие военностратегические объекты города: аэродром, железнодорожный узел, Смоленское и Суражское шоссе, по которым больше всего передвигалось войск противника. Вера часто бывала на Смоленском рынке и в других многолюдных местах, где в людской сутолоке черпала немало нужных ей сведений.

В своих письмах из Витебска Вера ярко и образно рассказывает о настроениях жителей города, их материальном положении и моральном состоянии, восхищается их патриотизмом. «Эти чудесные люди непоколебимы в своей ненависти к врагу и в своей любви к Родине,— пишет она в одном из донесений.— Что бы с ними ни случилось, они останутся советскими людьми, советскими патриотами». Как сообщала Вера Захаровна, одна знакомая ей старушка, у которой три сына и три зятя были на фронте, так выразила свое отношение к оккупантам после очередного налета советской авиации: «Надо их бомбить каждый день, бомбить их заводы, их поезда так, чтобы щепки от них на семь верст летели. Когда прилетает наш самолет, я на коленях перед образом молюсь, чтобы бог его спас, чтобы помог ему, чтобы дал ему меткость в его рученьки, светлую ясность в его глазоньки, чтобы каждая бомба попадала прямо в цель и била, на куски рвала проклятую нечистую силу».
В письме от 26 октября 1942 года В. 3. Хоружая сообщает, что на аэродроме постоянно находится около 50 самолетов, и спрашивает: «Почему давно нет наших самолетов? Жители очень просят прилететь. Это для. них большая радость». Она с гордостью подчеркивает, что «ненависть ширится II крепнет, бурлит и клокочет», что «каждый день и каждый час рождает новые волны ненависти на улице, на работе, дома».

Несмотря на сложность обстановки, на серьезные трудности, В. 3. Хоружая постепенно расширяет связи, закрепляет их. 25 октября 1942 года она сообщает обкому КП(б)Б: «Сейчас у нас 20 человек. Хочу закрепить основательно, использовать пока этих».

Кто же эти 20 человек, рука об руку работавших с В. 3. Хоружей? До сих пор знали только о семье Воробьевых и Антоновых, об остальных членах витебской подпольной группы Хоружей ничего не было известно. В послевоенной литературе, посвященной деятельности В. 3. Хоружей в витебском подполье, много написано о бабушке Маше и ее семье. Вера Захаровна не случайно восхищалась мужеством и преданностью Родине подпольщиков Воробьевых и Антоновых. У них Вера встречалась с отдельными членами группы, принимала связных. Здесь она отдыхала, писала свои вдохновенные письма. Но этим не исчерпывались связи В. Хоружей с витебским подпольем.
Несколько раз В. 3. Хоружая ночевала в доме А. П. Волот по улице 3-я Гуторовская, 33. Хозяйка доставала ей свежие газеты оккупантов. Вера внимательно читала их, анализировала. Вечерами, при свете керосинки, засиживалась допоздна, много писала, обобщая дневные наблюдения и соб- ранные разведданные.

Не раз Вера Захаровна бывала и у матери М. И. Маценко — Ольги Августиновны Маценко, проживавшей в подвале кирпичного дома по ул. 2-я Ветреная (ныне Грибоедова). Здесь она встречалась с коммунисткой Марией Ивановной Гульбе, хорошо владевшей немецким языком. До войны она заведовала хозяйством витебской психиатрической больницы. Вера часто давала ей поручения. К сожалению, Мария Ивановна умерла в 1943 году, и ничего неизвестно о содержании длительных бесед, которые вели эти мужественные патриотки, об их совместной работе в подполье. На месте, где сейчас находится магазин кулинарии по улице Ленина, в 1942 году располагалась прачечная, обслуживавшая немецкие воинские части. Работали в ней преимущественно местные граждане китайской национальности. Среди них были старые коммунисты, участники гражданской войны Андрей Лип-ти и Сергей Сюдоболь. Возглавлял прачечную патриот Василий Чу Ча-лин.
С весны 1942 года эта группа поддерживала связь с партизанами и армейскими разведчиками. Связными были Клавдия Болдачева (Шадурская) и Ирина Жан Ван-фу. Через Клавдию Болдачеву подпольщики из прачечной передавали ценные сведения Вере Хоружей. Дело в том, что по количеству и маркировке проходившего через прачечную белья . можно было более-менее точно определить численность и дислокацию тех или иных воинских частей противника. Прачечная была удобным местом для встреч подпольщиков. Впоследствии группа Андрея Лип-ти была схвачена гитлеровцами, многих подпольщиков, в том числе и А. И. Лип-ти, расстреляли.
Судя по письмам В. 3. Хоружей из Витебска, ее внимание особенно привлекал аэродром. Чтобы получать оттуда регулярно сведения, необходимо было иметь на аэродроме постоянных информаторов, располагать надежными конспиративными квартирами в этом районе города.

Уходя в Витебск, Вера Захаровна получила адрес Матрены Климентьевны Оскер, одной из активных участниц витебского подполья. Проживала она в районе аэродрома, на узенькой, затененной зеленью улице 5-я Винчевская, 17. Недалеко располагались авиачасти противника, его летный и инженерно-технический состав, а также бараки военнопленных, обслуживавших аэродром. На первый взгляд хозяйка дома казалась человеком беспомощным, она была инвалидом, ходила на протезе. На самом деле это была женщина большой силы воли, пламенная советская патриотка. М. К. Оскер включилась в подпольную работу с первых дней оккупации города, когда из Белостокской области пришел ее брат коммунист И. К. Оскер. Она снабжала гражданской одеждой военнопленных, перешивая ее из всего, что для этих целей подходило. Скромная портниха-инвалид долгое время не вызывала у оккупантов подозрений.

После ухода брата в мае Т942 года в партизанский отряд квартира М. К. Оскер стал?, местом явок. Сюда приходили разведчики армейской группы М. Р. Ефимова. До мая 1942 года на этой квартире встречались подпольщики-коммунисты И. Г. Григорьев, А. Д. Торопин, И. К. Оскер и другие. Для того чтобы представить образ этой мужественной женщины, достаточно привести характеристику, данную ей армейской разведчицей М. М. Кирюхиной, которая не раз пользовалась гостеприимством и услугами М. К. Оскер. «Милая Матрена Климентьевна! — пишет М. М. Кирюхина.— Она заменяла мне мать, когда прикладывала к моим потертым ногам содовые компрессы (приходилось ходить до города босиком), поила чаем и оберегала как могла мой покой. Вот она, женщина-мать! Мы были в курсе того, что творилось на аэродроме. И, конечно, очень приятно было наблюдать, когда наши самолеты бомбили аэродром. Мы с Матреной Климетьевной в таких случаях прятались в окопе, выкопанном у нее на огороде».

М. К. Оскер не только тепло приняла В. 3. Хоружую, но и стала ее активнейшей помощницей, подключила к работе свою соседку А. Я. Лукашенко и ее мужа. В свою очередь Вера очень внимательно относилась к Матрене Климентьевне. Зная ее нежную привязанность к брату и его детям, Вера пишет в своем письме В. Р. Кудинову 25 октября 1942 года: «Передай О., что сестра живет благополучно. Это замечательная женщина. Пусть он напишет ей несколько слов, или ты сам напиши мне о нем и его детях».

Дом М. К. Оскер был для Веры надежным почтовым ящиком по сбору сведений об аэродроме. В ряде послевоенных изданий упоминается «темная комната», в которой В. 3. Хоружая встречалась с «невестой партизана Володи Германовича», работавшей на аэродроме, и передала ей личную записку от довоенного друга. Но кто такая «невеста Германовича» и у кого конкретно происходила встреча, не было установлено. Не упоминается и М. К. Оскер, хотя именно она организовала Вере Хоружей эту встречу в своем доме.

Во время одной из первых встреч с Матреной Климентьевной В. 3. Хоружая назвала ей адрес «невесты Германовича». М. К. Оскер вызвалась пригласить «невесту» к себе домой. Условились, что встреча состоится вечером. Как вспоминает Зина Шерякова (это и была «невеста Германовича»), однажды под вечер к ним зашла прихрамывающая женщина и сказала, что ее желает видеть один человек по очень важному вопросу. Рассказала, куда и как пройти, но адрес не назвала. Спрашивать надо было «тетю Аню». Зина нашла дом. В его хозяйке девушка узнала ту женщину, которая приходила к ней. Это и была Матрена Климентьевна. Она пригласила Зину в другую комнату, где было совершенно темно. Находившаяся там Вера Хоружая взяла Зину за руку, подвела к столу и предложила сесть.
— Знаете ли вы Володю Германовича? — спросила незнакомка.
— Знаю. Это хороший друг моего детства. Скажите, где он сейчас?
— Он поручил мне передать вам горячий привет и вот эту записочку. Можете выйти в переднюю и прочесть, а потом опять зайдете. Володя писал, что он среди своих людей, живет хорошо, вернется только с победой. В заключение просил сделать для «тети Ани» все, что потребуется. Зина снова зашла в темную комнату. Незнакомка протянула ей свою нежную теплую руку и спросила:
— Ну, как? Согласны вы помогать мне?
— Я не знаю, чем конкретно могу быть вам полезной,— поинтересовалась в свою очередь Зина.
— Вы работаете на аэродроме. Нам надо знать все, что там делается: сколько и какие там самолеты, где расположены бомбо- и бензохранилища, их емкость, загруженность и т. д.
— Где и когда мы с вами сможем встретиться?
— Меня здесь не ищите и вообще не пытайтесь искать. Когда потребуется — я сама вас найду. Все, что сочтете нужным и важным, передавайте, по возможности ежедневно, хозяйке этого дома Матрене Климентьевне. Только никаких записок, никаких разговоров о нашей встрече. Запоминайте все хорошенько и передавайте только устно, только лично.
— Ну что вы! Я вас хорошо понимаю,— заверила Зина.
— А теперь давайте поговорим,— предложила Вера.— Расскажите, пожалуйста, все до мелочей о прошедшем дне, о своих впечатлениях, переживаниях, наблюдениях, с кем встречались, что видели и слышали, о чем и с кем говорили. Зина постаралась вспомнить до мельчайших подробностей события минувшего дня. Говорила долго, стараясь ничего не упустить. Вера слушала ее молча, не перебивала, а когда пауза затягивалась, просила продолжать. Вера За- харовна поблагодарила девушку за наблюдательность, посоветовала быть внимательной и осторожной. На этом они расстались.
С этого дня Зинаида Шерякова (ныне Матвиевич) стала боевой помощницей Веры Хоружей. Ежедневно, по вечерам, Зина приходила в домик по 5-й Винчевской, 17, дважды стучала в дверь, ей открывала М. К. Оскер, которой она подробно рассказывала о результатах наблюдений за аэродромом. Так продолжалось больше месяца. Но однажды ей не открыли дверь на условный стук. В последующие дни повторилось то же самое. Почуяв что-то неладное, Шерякова прекратила посещение дома М. К. Оскер.

3. А. Шерякова-Матвиевич живет и работает в Витебске. С большой теплотой она вспоминает «тетю Аню», но до последнего времени и не подозревала, что «тетя Аня» это и была В. 3. Хоружая.
Через А. Я. Лукашенко и М. К. Оскер В. 3. Хоружая заочно познакомилась с военнопленным Степаном, который работал на аэродроме, и привлекла его для сбора разведывательных данных. Теперь информацию об одном из важнейших военных объектов врага она получала по нескольким каналам. Все ее задания Степан выполнял безукоризненно. Его информация не расходилась с данными Зины Шеряковой, а иногда была даже более обстоятельной. Вера Захаровна знала о подготовке и осуществлении побега к партизанам группы военнопленных с аэродрома во главе со Степаном Бубелем.

В своих письмах из Витебска В. 3. Хоружая сообщает о боевых делах подпольщиков, которые использовали все средства и возможности для борьбы с гитлеровскими захватчиками. Так, в письме от 13 октября 1943 года она пишет: «Вчерашней ночью на станции «нечаянно» столкнулись два состава. На лесозаводе то и дело портятся станки, выполняющие самые срочные заказы военным организациям. На строительстве укреплений обваливается земля и давит немца-конвоира. Возле железнодорожного моста эшелон с бензином наехал на мину. Сгорело 50 цистерн, поврежден путь. Иначе не может быть...»

Вместе с тем она с ненавистью говорит о ничтожной кучке негодяев, которые продали свою душу и тело фашистам за тарелку похлебки, за плитку шоколада, за возможность нажить себе капиталец путем спекуляции, разграбления складов, домов и квартир, оставленных населением. За короткое время Вера Хоружая полностью освоилась с обстановкой в Витебске. Советские люди открывали ей свои сердца, помогали собирать необходимую информацию, которую она, тщательно перепроверяя и уточняя, посылала по назначению. Вера сообщала подробные данные о расположении воинских частей врага, о складах боеприпасов, о количестве самолетов на аэродроме, о передвижении частей противника, точно указывала объекты для ударов советской авиации и сообщала результаты бомбежек. От внимательного глаза подпольщицы не ускользали и новинки фашистской военной техники. Хорошо владея немецким языком, она узнавала от солдат и офицеров многие важные сведения. Нужно ли говорить о том, какую ценность представляли все ее сообщения для командования Советской Армии и партизан.

Поражает знание В. 3. Хоружей города, его географии, планировки. Читаешь письма, и кажется, что человек, писавший их, прожил здесь всю жизнь,— ему знакома каждая улица, каждый скверик, местное название того или иного уголка.
Письма Веры Захаровны Хоружей из витебского подполья — это волнующие документы о жизни, настроениях и несгибаемой воле советских людей, временно попавших под фашистское иго. Всего она написала 12 писем. Они были опубликованы и широко известны читателям. Последнее датировано 6 ноября 1942 года. Через неделю, 13 ноября, к ней на связь были посланы Софья Панкова и Клавдия Болдачева («Береза»). Прошел условленный срок, но они не возвращались.
Для выяснения причины нарушения связи с Верой и задержки К. Д. Болдачевой 26 ноября 1942 года в город направляется А. П. Иванькова. Здесь она узнала страшную весть: В. 3. Хоружая, Евдокия Суранова, Софья Панкова, Клавдия Болдачева и Воробьевы, всего восемь человек, 13 ноября 1942 года арестованы гитлеровцами. В доме бабушки Маши А. П. Иванькова застала лишь Анну Васильеву, которая тоже арестовывалась, но затем оказалась на свободе. Арест В. 3. Хоружей, ее подруг и Воробьевых подтвердили и на другой явочной квартире, по Песочной, 25. То, что провал произошел именно в тот день, подтверждается архивными документами. В сводке витебской городской тюрьмы за 13 ноября 1942 года есть пометка, что в этот день из 2-го отдела полиции прибыли: Клавдия Болдачева, Василий Воробьев, Анна Корнилова, Антонина Заско, Мария Воробьева, Агафья Воробьева, Анна Васильева и Мария Петровская.
В тюрьме по Суражскому шоссе они пробыли пять дней, а 18 ноября 1942 года все были переданы в СД на Успенку. Сначала сидели все вместе, но после первого допроса Веру Хоружую, Софью Панкову и Дусю Суранову бросили в отдельную камеру, изолировав от семьи Воробьевых и связной Клавы Болдачевой. Начались многодневные допросы и пытки.

Двадцать два дня нечеловеческих истязаний выдержали Вера Хоружая и ее боевые друзья. Но никто не сказал фашистам ни слова, кроме А. Васильевой — второй невестки бабушки Маши, которая на очной ставке назвала не псевдоним, а настоящее имя Хоружей. Все вели себя мужественно, стойко, с достоинством, которое приводило в бешенство гитлеровцев. Суранова гневно клеймила фашистских палачей. Агафья Воробьева игнорировала все распоряжения гитлеровцев. Бабушка Маша, человек редких душевных качеств и несгибаемой веры в нашу победу, потрясенная неожиданным провалом, еле держалась на ногах, но не теряла твердости духа.

Нелегко найти свидетелей последних часов жизни этих замечательных советских патриоток. Из кровавых застенков СД на Успенке живыми выходили немногие. Правда, еще до освобождения Витебска от немецко-фашистских захватчиков подпольным горкомом партии предпринимались попытки выяснить время и обстоятельства гибели В. 3. Хоружей. Тогда удалось установить, что 4 декабря 1942 года на рассвете из одной камеры было взято сразу двадцать пять человек, в том числе связная Клавдия Болдачева и семья Воробьевых. Обратно в камеру никто из них не вернулся. Подробностей гибели Веры Хоружей установить не удалось. Но рассказ одного очевидца заслуживает внимания.

2 декабря 1942 года в лапы фашистов попала Аня Киташева — разведчица армейской разведгруппы П. В. Будкевича. 3 декабря ее бросили в одну из камер в подвалах СД на Успенской горке. Камеру окутывал полнейший мрак. Лишь изредка вспыхивала тусклая лампочка, когда кого-то вызывали на допрос или приносили тюремную баланду. В эти минуты можно было рассмотреть своих соседей, выбрать более удобное местечко. Из обитателей камеры внимание Ани Киташевой привлекла женщина, которую называли учительницей. Ее мужеством и выносливостью восхищались все, хотя она ни с кем и ни о чем не говорила. За полутора суток, проведенных А. С. Киташевой в этой группе заключенных, «учительница» не произнесла ни одного слова. В ночь перед казнью она лежала молча и только время от времени тихо стонала. Все ее тело и ноги были в ссадинах и синяках, лицо опухло до неузнаваемости. Подняться она не могла, часто просила пить. Воду в консервной банке ей подавала подруга, одетая во все темное, с черными короткими волосами и редкими зубами. «Учительница» была женщина средних лет, очень худая, с тонкой длинной шеей. Волосы у нее были светлые, короткие, с легкими завитушками на лбу. На ней — темная юбка и желтоватая кофточка. Подруга выглядела старше, но выделялась своей подвижностью, несмотря на следы серьезных побоев.

4 декабря 1942 года, примерное пять-шесть часов утра, на пороге камеры появились жандармы с собакой. Все стали подниматься. Поднялась и «учительница». С помощью подруги она встала на ноги и что-то шепнула ей. Та метнулась зачем-то к стенке, но в это время гитлеровец ударил «учи- тельницу» дубинкой, и подруга быстро вернулась назад, чтобы поддержать ее. Возможно, это была попытка оставить на стене память о себе, но было уже поздно. Начали вызывать по фамилиям и по одному быстро выводить во двор. Камера опустела. В ней остался единственный обитатель, брошенный сюда накануне,— Аня Киташева. Когда щелкнул замок, ее охватил ужас. Она принялась стучать в дверь и кричать: «Заберите и меня!»
Вскоре всех оставшихся в камерах узников вызвали в коридор и заставили сортировать одежду, сваленную тут же в огромную кучу. Среди многочисленных вещей А. С. Кита-шева обнаружила знакомую одежду, в том числе бусы женщины, сидевшей с ней рядом в камере. Судьба забранных утром людей не вызывала сомнений. Судя по количеству ч одежды, похоже, что в тот день состоялась «генеральная» чистка подвалов СД, гитлеровцы уничтожили большое количество советских патриотов.
Анализируя факты, сопоставляя детали, учитывая время и место действия, поведение «учительницы», одежду и внешние признаки патриоток, можно утверждать, что в числе расстрелянных были Вера Захаровна Хоружая и Софья Сергеевна Панкова. В тот же день фашисты расстреляли Воробьевых, Клавдию Болдачеву и Дусю Суранову.

Известно также, что большинство подпольщиков, потерпевших провал в декабре 1942 года, а также в январе — марте 1943 года, было расстреляно на территории бывшего 5-го железнодорожного полка. Именно там, среди десятков тысяч жертв фашизма, покоится прах В. 3. Хоружей и ее боевых подруг. Они погибли, как солдаты в бою.

Так была перевернута последняя страница жизни Веры Захаровны Хоружей. Ей не довелось дожить до светлого дня Победы, ходить по дорогам обновленной земли, любоваться чистыми, солнечными улицами восстановленных городов и деревень.
Жизнь В. 3. Хоружей неотделима от партии. Очень хорошо об этом сказала сама Вера в 1937 году, когда по ложным наветам она оказалась перед судом военного трибунала:, «У меня нет и никогда не было других, отдельно от партии, интересов. Что выгодно и нужно партии, то выгодно и нужно мне... Партия является для меня самым дорогим в моей жизни».

Во имя торжества великого дела Коммунистической партии, счастья Родины она отправилась и на свой последний подвиг в Витебск. За активное участие в революционной деятельности и проявленный героизм в борьбе против немецко-фашистских оккупантов в годы Великой Отечественной войны Вере Захаровне Хоружей посмертно присвоено звание Героя Советского Союза. Трудящиеся Витебска свято хранят память о своей легендарной Вере. Ее именем названы бывшая улица Тракторная и средняя школа № 19. О ней поют песни, она незримо присутствует на народных торжествах, она стала знаменем для нашей молодежи, устремленной к высшему идеалу человечества — коммунизму.