Витебские подпольщики оказывали действенную помощь советским разведчикам. Выше уже говорилось, что 29 и 31 марта 1942 года командование Советской Армии забросило в город разведывательные группы М. М. Стаховича («Макса») и В. А. Медведева («Исполина») с радиостанциями. Спустя две недели в эфир полетели первые позывные: «Я—«Исполин»! Я—«Исполин»! Почти пять месяцев в оккупированном немецко-фашистскими захватчиками Витебске, по Верхне-Набережной, 75, работала советская радиостанция. В условленные дни и часы на Большую землю летели шифрованные радиограммы, содержавшие информацию о состоянии вражеского гарнизона, полицейских мероприятиях в городе, о переброске войск и грузов противника через Витебск.

Все члены группы В. А. Медведева в короткий срок легализовались. Двое (в том числе и руководитель группы) устроились на работу в городскую управу, а двое — на железную дорогу. Это стало возможным благодаря помощи патриотов города. Решающую роль в легализации группы и обеспечении успеха ее работы сыграла семья заместителя командира группы витеблянина А. К. Горбатова: мать разведчика А. П. Лукашенко и его сестра А. К. Гребенькова, возглавлявшая одну из подпольных групп. Она окружила советских разведчиков заботой и вниманием. Квартира А. П. Лукашенко на первых порах стала убежищем для всей группы вместе с рацией, а затем патриоты подобрали членам группы надежные квартиры, помогали продуктами питания и главное — обеспечили безопасную работу радиостанции.
Для сбора разведывательных данных А. К. Гребенькова подключила всю свою подпольную группу, в том числе сына пионера Эдуарда, сестру Е. К. Лукашенко, брата Ивана. Боевыми помощниками разведчиков стали К. С. Гребеньков и его сын Дементий.

Провал произошел неожиданно. Он явился результатом слабой конспирации. 27 августа 1942 года начались аресты.
Были схвачены не только члены групп «Макса» и «Исполина», но и почти вся подпольная группа Гребеньковых — Лу- кашенко, всего более двадцати человек. Гитлеровцы подвергали арестованных ужасным пыткам. Как вспоминают сестры Мария и Зинаида Солодухины, сидевшие в СД по обвинению в связях с партизанами, особенно измывались фашисты над комсомольцами Фрузой Лукашенко и ее братом Иваном. Допросы велись почти ежедневно. На Фрузе и Ване живого места не было. У Вани заплыли глаза, все лицо было синим: палачи методически били его по лицу плетью.

Но комсомольцы держались мужественно. После войны в каземате СД-9 на Успенке на стене была обнаружена надпись: «Эдуард Гребеньков. 27.11.43 г. расстрелян». Как герои погибли А. К. Гребенькова, Е. К. Лукашенко, И. К. Лукашенко, К. С. Гребеньков, Д. К. Гребеньков. Чудом уцелела лишь А. П. Лукашенко. Она случайно избежала ареста. А. П. Лукашенко и сейчас живет в Витебске. Она персональная пенсионерка. С болью в сердце и вместе с тем с законной гордостью рассказывает Анна Петровна о подвиге своих четверых детей и внука, отдавших жизнь за Родину, героически сражаясь с врагом в рядах витебского подполья.

Пятнадцать месяцев успешно вела работу вблизи Витебска и в самом городе группа разведчиков Советской Армии, которой руководил студент Московского авиационного технологического института имени Серго Орджоникидзе Юрий Рудаков («Жорж», «Егор»). Группа прибыла под Витебск 20 апреля 1942 года. Через три дня к ней присоединился Николай Шпаков — студент того же института, уроженец д. Старое Село Витебского района, заброшенный в тыл врага еще в 1941 году.
Благодаря широким связям своего отца А. И. Шпакова, работавшего старостой старосельской общины, Николай получил документы, наладил связи со многими довоенными знакомыми и стал ближайшим помощником Ю. С. Рудакова. Перед группой стояла задача — передавать информацию о военных перевозках врага по транспортным магистралям области и в первую очередь по железной дороге Витебск — Полоцк, являвшейся важной артерией, питавшей центральную группировку противника. Советское командование инте- ресовали также изменения в составе немецких гарнизонов в Витебске и окружающей его зоне.

Для выполнения задания разведчикам требовались надежные помощники. Обладая незаурядными организаторскими способностями и имея специальную подготовку, Ю. С. Рудаков и Н. А. Шпаков в короткий срок сумели установить контакт с подпольными группами, действовавшими в городе и его окрестностях. Они смело вовлекали в работу патриотов, создавали новые подпольные группы. На первых порах Н. А. Шпаков возглавил подпольную группу в Старом Селе, в которую вошла вся его семья, а также учитель П. К. Ляховский, сестры Мария и Ольга Гончаровы, Станислав Рамицан, Зина Богданова, ее отец, работавший переводчиком в немецкой комендатуре на станции Старое Село, Яков Голубовский и Петр Бобровский. К сбору разведывательных данных была привлечена подпольная группа, действовавшая на станции Летцы, которую возглавляли Е. В. Михайловская и Р. М. Гиро. В состав ее входили Тоня и Наталья Скуратовы, Рая Туманович, Надежда Барченко и другие.

Подпольные группы на станциях Старое Село и Летцы начали действовать еще в 1941 году. Ко времени прибытия Ю. С. Рудакова они уже собрали много оружия, всячески саботировали мероприятия оккупантов, слушали советские радиопередачи на квартире П. Бобровского и вели политическую работу среди населения. Теперь же они получили конкретное задание и с честью его выполняли. Наблюдение за железной дорогой велось круглосуточно. Командование Со- ветской Армии получало исчерпывающую информацию. Летчанская группа вела также наблюдение за домом отдыха «Летцы», где часто останавливались штабы немецких воинских частей, держала в поле зрения ближайший вражеский аэродром.

Закрепившись на ближних подступах к Витебску, Н. А. Шпаков и Ю. С. Рудаков начали готовить почву для работы в самом городе. С этой целью Николай Шпаков перегехал в Витебск, устроился в оружейную мастерскую склада утвари 59-го немецкого армейского корпуса, размещавшуюся в 18-й средней школе, и стал старшим резидентом группы Рудакова в городе. Он создал широкую сеть разведчиковинформаторов, установил тесный контакт с действующими и формировал новые подпольные группы. По совету Николая на курсы переводчиков при белорусском народном доме (БНД) поступила его сестра Нина. В подпольной работе I активно участвовал отец, имевший, как староста, лошадь и |право свободного посещения Витебска в любое время. Мать Николая Александра Ильинична была членом партии. Ей сын доверял все свои тайны. Она была для него не только матерью, но и большим другом, помощником по подполью. Ёчколай привлек себе в помощники Никиту Панкова и Ивана Бекишева, с которыми еще в 1941 году намеревался создать партизанский отряд. Бывший старшина Советской Армии, попавший в окружение, коммунист И. А. Бекишев создал самостоятельную подпольную группу. Она обеспечивала армейских разведчиков информацией с такого важного военного объекта, как аэродром.

Ответственные поручения выполнял Никита Панков — комсомолец, бывший чекист. Он слыл неплохим часовым мастером, и поэтому его общение с людьми не вызывало подозрений. Но не знали фашисты о других способностях «часового ремесленника». Н. А. Панков был искусным гравером, изготовлял штампы и всевозможные печати, так необходимые в подполье.

В мае 1942 года Николай Шпаков через Панкова приобрел себе незаменимого помощника в лице Элеоноры Барановской («Гуго», «Зоя»). Она в свою очередь привлекла к работе мать, сестру Викторию и тетю Марию Николаевну. Патриотки посменно вели наблюдение за железной дорогой Витебск — Смоленск. Эта дорога хорошо просматривалась из их квартиры, находившейся рядом с железнодорожным мостом по улице Стеклянной, 2. К тому же Элеонора хорошо владела немецким языком.

Вдумчивый и наблюдательный разведчик, Н. А. Шпаков быстро и безошибочно находил нужных ему людей, смело вовлекал их в подпольную работу, искал и постоянно совершенствовал формы и методы сбора разведывательных данных. Он много внимания уделял старшим подпольных групп, учил, помогал им. Отдельным подпольщикам давал план города для нанесения важнейших военных объектов врага. Но эта работа оказалась трудоемкой, сложной. Пришлось искать более простые и эффективные формы сбора необходимой информации.

В сентябре 1942 года Н. А. Шпаков вынужден был покинуть Витебск в связи с тем, что его личностью заинтересовалось СД. Вводить в город нового резидента не было необходимости. Подпольные группы, на которые опирались армейские разведчики, окрепли, закалились, накопили богатый опыт работы и могли действовать самостоятельно через систему связных.

Так, группа коммуниста И. А. Бекишева («Андрея») к этому времени насчитывала до 25 человек. В нее входили А. И. Богданова, ее сестра Е. И. Матошина, медсестра Варя Турок (Старовойтова), Никита Панков, комсомолки Нюра Яроновская и Катя Семенова, Д. Я. Семенов и его жена А. Г. Клюбко, сестра «Андрея» А. А. Бекишева и его мать Феодосия Емельяновна, К. И. Слимборский и другие подпольщики. Связь с Ю. С. Рудаковым группа поддерживала через самого «Андрея», Нину Шлакову, пионера Леню Быкова («Петьку»), Якова Голубовского — старосту д. Новое Житье Старосельской волости — и комсомолку Дусю Спиридонову (ныне Пирожкову), которая до войны работала на чулочно-трикотажной фабрике «КИМ». Наличие такого количества связных позволяло пересылать собранные сведения в спецгруппу Рудакова почти ежедневно. Каждая группа имела свой шифр. В группе И. А. Бекишева, например, информация зашифровывалась в обычной тетради ученика 5-го класса по арифметике. Этот способ пересылки разведывательных данных успешно выдержал проверку на практике. В 1942 году группа «Андрея» больше всего занималась разведкой, вела политическую работу среди населения. Позже, в 1943 году, она начала осуществлять диверсии. И. А. Бекишев работал электриком на аэродроме. Чтобы добыть необходимые сведения, он часто в штабной землянке портил электролинию. Гитлеровцы вызывали его для устранения неисправности. Получалось, что подпольщик Бекишев портил электропроводку, а электрик Ёекишёв чинил ее. Во время ремонта электросети офицер штаба иногда выходил из землянки. На столе оставалась раскрытая карта, оперативные бумаги. Иван Андреевич успевал запомнить важнейшие условные обозначения, цифры, даты. Это были очень ценные и достоверные сведения, как говорят, сведения из первых рук.

Гитлеровцы решили дезориентировать советских летчиков, прилетавших бомбить их военные объекты. Они тайно начали оборудовать ложный аэродром севернее Витебска. Для устройства там электросигнализации направили И. А. Бекишева и Г. Ф. Коноплева. В тот же день «Андрей» сообщил в спецгруппу об этой уловке врага. Советская авиация по-прежнему наносила безошибочные удары по настоящему аэродрому.

Активным членом группы была жена Бекишева Анна Ильинична Богданова, врач-гинеколог. Она добывала медикаменты, перевязочный материал и инструменты, наблюдала за движением войск на проходившей рядом шоссейной дороге Витебск — Сураж. Под видом приема больных на дому Анна Ильинична поддерживала связь с членами группы, не вызывая особых подозрений. Очень много сделала А. И. Богданова для спасения молодежи от угона в немецкое рабство, выдавая фиктивные справки о болезнях или вызывая временные заболевания. Вместе с медсестрой Варей Турок (Старовойтовой) она отправляла военнопленных в партизанские отряды. Почти ежедневно, после рабочего дня, Богданова сообщала мужу о том, что завтра смогут уйти в лес два-три человека, и требовала проводника. Богданова и Турок вели разведку и добывали оружие. Перед уходом в партизанский отряд в октябре 1943 года А. И. Богданова забрала личное оружие у своего главного шефа на заводе.
Активно действовала и другая подпольная группа, связанная со Шпаковым, которую возглавлял коммунист Т. А. Морудов («Федя»). В нее входила вся семья Морудовых: жена Валерия Петровна, мать Мария Иосифовна, Л. П. Цыганова, а также вся семья патриотов Барановских, в том числе и Элеонора Барановская.

Большую работу в составе группы Морудова, а затем самостоятельно проводил коммунист Г. Н. Озеров-Стройков — человек большой души и несгибаемой воли. Его подпольная деятельность — наглядное свидетельство стойкости и мужества коммуниста. До войны Геннадий Николаевич Озеров работал в Москве в системе «Союзпечать». В первые дни войны он вступил в народное ополчение. В боях под Вязьмой попал в плен и очутился в лагере военнопленных в Витебске. Как и многих других, его спасла простая советская женщина, работница чулочно-трикотажной фабрики «КИМ» Наталья Федоровна Лынченко. Документы оформили на имя ее родственника Стройкова.

Вступив в подпольную группу Т. А. Морудова, Г. Н. Озеров-Стройков по ее заданию устроился работать стрелочником на железную дорогу, а дома сапожничал. Пароль для связи с ним был установлен такой: «У вас галоши поклеить можно?» При правильном вопросе следовал ответ: «Посидите минуточку, сапожник сейчас придет». По рекомендации Озерова в подпольную группу были вовлечены А. П. Скуман, Андрей и Татьяна Словасы.

Домик, в котором проживали Н. ф. Лынченко с тремя детьми и Г. Н. Озеров, стоял неподалеку от железнодорожной ветки на Смоленск. По улице почти непрерывно двигались вражеские автомашины на Марковщину и в центр города. За этими двумя транспортными магистралями Г. Н. Озеров- Стройков вел постоянное наблюдение. Находясь на работе, он и А. Словас собирали данные о железнодорожном узле. Их информация, по оценке командира армейской разведгруппы Ю. С. Рудакова, всегда была ценной и достоверной. В конце 1942 года по указанию Ю. С. Рудакова коммунист Озеров с группой товарищей стал работать самостоятельно. Теперь на квартире у Н. Ф. Лынченко сосредоточивалась почта от группы Морудова. Сюда часто передавали свои шифровки и бланки документов подпольщики из Старого Села и Летцев. Связными работали Н. Ф. Лынченко, Дуся Спиридонова и подросток Павлик Соколовский.
Исключительно важную роль в деятельности группы Т. А. Морудова играла в это время Элеонора Барановская. В мае 1942 года ей удалось устроиться на работу в качестве счетовода в продовольственную контору штаба 59-го армейского корпуса. Она ведала там выдачей хлебных карточек и начислением зарплаты рабочим, заполняла пропуска, удостоверения на право хождения по городу с наступлением комендантского часа. Таким образом открылась возможность добывать бланки пропусков для членов подпольной группы. Но главное — через руки Элеоноры проходили ведомости на отпуск продуктов и фуража для немецких воинских частей. Эти ведомости оказались настоящим кладом. В них указывалось наименование и место дислокации части, количество личного состава, на который отпускались продукты. Наши разведчики стали получать сведения, которые раньше удавалось добывать с огромным трудом, причем не только по Витебску, но и по Невелю, Рудне, Суражу.

Непосредственным начальником Э. Барановской был не- мецкий инспектор Гойстер. Он руководил всеми русскими рабочими, давал задания, проверял их выполнение. Рабочее место Элеоноры было в маленькой прихожей. В кабинет Гойстера можно было попасть только через эту приемную. Все команды и распоряжения инспектор подавал через дверь. — Эй ты, дикарь, принеси ведомость на зарплату рабочим. Что-то эти свиньи плохо работают,—обычно кричал он. Другого обращения с подчиненными Гойстер не допускал. Для него наши люди не имели ни имени, ни фамилии.

Уходя из кабинета, Гойстер закрывал дверь на замок и обычно дергал за ручку — надежно ли. Но иногда в спешке забывал закрыть кабинет. Тогда Элеонора бежала к столу, брала необходимые бланки, ставила печать и возвращалась на свое рабочее место. Однажды в руках у нее оказалась ведомость на получение продуктов для штаба 3-й немецкой танковой армии, прибывшего в поселок Сосновку. Ценные сведения были немедленно переданы спецгруппе, за что патриотка получила благодарность командования Калининского фронта.

В апреле 1942 года возникла подпольная группа Бориса Шарендо («Шуры»), в которую вошли: Василий Романов, Ефим Трофимов, Евгений Бородулин, Николай Быковский, Галина Алексеенко. Однако в течение лета 1942 года разведчики не привлекали ее к активной деятельности, она находилась в резерве. Этот период подпольщики должны были использовать для полной легализации и трудоустройства с таким расчетом, чтобы в нужный момент сразу же приступить к выполнению заданий.

Анализ работы разведгруппы Ю. С. Рудакова показывает, что она располагала исключительно широкой сетью в городе и его окрестностях. Разве не примечательно, что за короткий срок вокруг трех армейских разведчиков, прибывших вместе с Рудаковым, сплотилось до 60 патриотов. Но среди этих шестидесяти человек, перечисленных в отчете Рудакова, были руководители подпольных групп, в которых насчитывалось от десяти до двадцати человек, о них не упоминается в отчете армейской группы. Если подсчитать состав групп, связанных с Ю. С. Рудаковым, Н. А, Шпаковым и Аней Бибиковой (членом этой же армейской группы), то получится, что их агентурная сеть насчитывала до 170 человек.
Эта сеть была тщательно законспирирована. Группы и разведчики-одиночки, как правило, не знали друг друга, что уменьшало возможность провалов. Наличие большого количества надежных помощников позволяло разведчикам иметь всегда исчерпывающую информацию о витебском гарнизоне, его изменениях, о передвижении войск и техники противника. Не случайно многочисленные удары советской авиации по фашистским войскам и военным объектам в Витебске всегда отличались исключительной точностью. Вместе с тем, на примере деятельности группы Ю. С. Рудакова ярко видны массовость витебского подполья, высокий патриотический дух и преданность Родине трудящихся оккупированного, но не покоренного гитлеровскими захватчиками города. Ю. С. Рудаков очень ценил Леонида Ивановича Хрипача.

Познакомился он с ним через учительницу Швейкус-Жилинскую, проживавшую в д. Авдеевичи и являвшуюся связной группы Л. И. Хрипача. Во время одной из бесед в декабре 1942 года Хрипач сообщил Рудакову, что он давно имеет группу надежных людей и был связан с Витебским обкомом партии, но уже около двух месяцев связь потерял и не знает, как ее восстановить. Скопилось много ценных сведений. Л. И. Хрипач охотно принял предложение Рудакова сотрудничать с ним.
Группа Л. И. Хрипача, как уже говорилось выше, объединяла подпольщиков, работавших на торфопредприятиях области. В нее входили: его жена Анна Карловна, учительница Швейкус-Жилинская, счетный работник торфоуправления Л. С. Лебедева, техничка Е. И. Каштанова, Григорий Серебро с торфопредприятия «I Мая» Чашникского района и еще 8 человек, фамилии которых пока неизвестны.

За топливом на торфопредприятия приезжали все воинские части противника, располагавшиеся вблизи Витебска, и даже из Рудни-Смоленской. В накладных на получение торфа указывались не только номера воинских частей, но и место их расположения, количество получаемого торфа и срок на топливное довольствие. Поэтому сведения с торфопредприятий области давали почти точную картину дислокации войск противника в Витебске и вокруг него. Благодаря хорошо налаженной связи, ценная информация со всех точек поступала Рудакову оперативно.

Особый интерес для командования Советской Армии и партизан на протяжении 1942 и 1943 гг. представляла Сосновка, где почти с первых месяцев оккупации и до освобождения области располагались крупные штабы и карательные органы противника. Так, с января по апрель 1942 года и весь 1943 год в этом поселке стоял штаб 3-й немецкой танковой армии, летом и осенью 1942 года размещались штабы 59-го армейского корпуса и группы Шевалери. На протяжении всего 1943 года там находились ГФП-703 и Абвергруппа-210, которые чинили кровавую расправу над советскими людьми. Сосновской подпольной группе А. Н, Козлова приходилось работать в очень сложной обстановке. Надо было постоянно изобретать и совершенствовать формы связи с Витеб- ском для оперативной передачи собранной информации. А ее было много. Кроме систематических сведений с торфопредприятия «Городнянский мох» группа передавала данные о передвижении войск и грузов противника по железной дороге Витебск — Орша, о строительстве новых военных объектов, сообщала о состоянии гарнизона Сосновки.

Пользуясь служебными поездками, А. Н. Козлов сам доставлял собранные сведения в Витебск Л. И. Хрипачу, а с весны 1942 года ему помогал в этом сын Леонид. Семья Козлова была музыкальной. Два его сына сражались на фронте, а младшие, Леонид и Владимир, стали помощниками отца в подполье. По совету отца Леонид поступил работать баянистом в концертную бригаду и получил постоянный пропуск на право посещения Витебска. Это облегчало ему выполнение обязанностей связного.

Информацию о противнике группа А. Н. Козлова передавала партизанам Сенненского района через часового ма- стера в Витебске П. Д. Богдановского и армейским разводгруппам Ю. Рудакова и М. Ефимова через сыновей Козлова и Л. И. Хрипача.
Для более оперативного сбора сведений от подпольщиков, работавших на отдаленных от города торфопредприятиях, Л. И. Хрипач нередко использовал транспорт своего шефа. Под видом инспекторских поездок он систематически бывал на объектах, встречался со своими людьми, получал у них разведданные, давал новые задания. В феврале 1943 года группа Л. И. Хрипача составила подробный план укреплений города Витебска и передала его по назначению. Разведотдел штаба Калининского фронта высоко оценивал деятельность группы Хрипача. Он отмечал, что эта группа являлась крупным разведывательным центром с отделениями в различных районах области, работала успешно, давала ценную информацию о противнике.

Об эффективности деятельности этой подпольной группы, о ее взаимодействии с партизанами свидетельстуют документы противника. В телеграмме хозяйственной инспекции района «Центр» экономическому штабу «Восток» в Берлине от 5 сентября 1942 года говорилось: «Во время шести партизанских налетов, преимущественно на торфоразработки в районе Витебска, было уничтожено 6 локомобилей, 2 машины для добычи торфа и все оборудование на двух разработках».
Разнообразные ответственные поручения армейских разведчиков выполняли семьи Грунтовых и Кулагиных. Бланками паспортов снабжал разведчиков бургомистр Стрелищанской волости Владимир Матусевич. Семья Залесских в д. Зароново выполняла различные оперативные поручения, а их дом служил почтовым ящиком.

Так витебские подпольщики работали с группой Ю. С. Рудакова до сентября 1943 года. Затем, в связи с болезнью Ру- дакова, вся разведывательная сеть была передана спецгруппе М. Р. Ефимова. К ней присоединился и Николай Шпаков с двумя разведчиками. В июне 1944 года Н. Шпаков был отозван в Москву и направлен в разведгруппу капитана П. А. Крылатых. С 26 июля по 26 сентября 1944 года Шпаков возглавлял разведывательную группу «Джек» в Восточной Пруссии.
Разведгруппы М. Р. Ефимова, П. А. Крылатых, П. В. Буд- кевича и другие имели в Витебске и его окрестностях не менее обширную подпольную сеть, чем группа Ю. С. Рудакова. Вместе с партийными и комсомольскими органами области, партизанскими формированиями армейские разведчики сыграли выдающуюся роль в активизации подполья в Витебске и прилегающей к нему зоне.

Как известно, в оккупационный аппарат гитлеровцы старались подбирать сотрудников из числа людей, обиженных Советской властью, судимых за те или иные преступления. Особую ставку они делали на граждан, подвергавшихся репрессиям в 1937—1938 годах. Чтобы усилить недовольство и перетянуть на свою сторону больше таких людей, в газете «Новый путь» печатались статейки в виде бесед с бывшими репрессированными или их родственниками. Как правило, с особым старанием рисовались «ужасы и зверства НКВД», людей запугивали и призывали мстить Советской власти. Но оккупанты просчитались. Только единицы из этой категории людей стали на путь измены Родине. Большинство же остались верными Советской власти. Умело пользуясь своим положением «обиженных Советами», они проникали в наиболее важные учреждения врага и вели там большую патриотическую работу, помогали подпольщикам.

Примером этому может служить деятельность бургомистра Бабиничской волости И. А. Побудея («Большак»), В 1937 году по ложному обвинению он был осужден и пробыл в заключении до мая 1941 года. Но Побудей не затаил обиды на Советскую власть, он остался преданным Родине человеком. Так называемое «черное пятно» своей биографии он умело использовал для того, чтобы войти в доверие к оккупантам и вести активную подпольную работу.

Приняв в августе 1941 года предложение бургомистра Витебска Родько возглавить волостную управу в Бабиничах, И. А. Побудей сразу же включился в подпольную работу. Он вовлек в нее свою жену Татьяну Михайловну, работавшую врачом, сестер Лидию и Татьяну Клименковых, И. Д. Грубинова, его дочь Нину, медсестру Ольгу Федорову, агронома волостной управы Евдокию Ильющенко, Максима Сидоренко и других. Подпольщики саботировали мероприятия оккупантов, спасали военнопленных, еврейские семьи. Побудей выдавал жителям волости необходимые документы, а жена — справки о болезнях, которые позволяли людям уклоняться от работы на оккупантов. Они снабжали партизан медикаментами, предоставляли им укрытие, следили за передвижением вражеских войск по шоссе Витебск — Сураж.

В феврале 1942 года фашистам донесли, что бабиничский бургомистр на самом деле не тот, за кого себя выдает, что он вовсе не Побудей, а имеет другую фамилию. 21 февраля 1942 года бургомистр был арестован. Последовал допрос в полевой жандармерии.
— С кем имею честь говорить? — не без злорадства спросил лейтенант полевой жандармерии Бюхель.
— Меня зовут Игнатий Побудей.
— С каких пор вы стали Побудеем?
— Это имя я ношу со дня моего рождения.
— Мы располагаем точными данными, что вы не Побудей. Какая ваша настоящая фамилия? — пытался ошарашить его Бюхель, пододвигая к себе какую-то папку.
— Повторяю, меня зовут Игнатий Побудей,— несколько раздраженно сказал Игнатий Антонович.— Я родился Побудеем, крестился Побудеем, был Побудеем и останусь Побудеем.
— Вы коммунист?
— С апреля 1937 года по май 1941 года я находился в ссылке в Сибири. Из этого можно заключить, что я не был в партии.
— Где и кем вы работали после возвращения из лагеря?
— Жил в Витебске, работал в пивоварне юрисконсультом.
— Когда и как вы стали бургомистром? — уже более мягко спросил лейтенант.
— В начале августа 1941 года был назначен бургомистром общины Бабиничи лично господином Родько,— ответил И. А. Побудей.

Гитлеровцы вынуждены были отпустить Игнатия Антоновича и оставили его на прежней должности.
Так подпольщик И. А. Сидоренко, принявший во время войны фамилию жены, вышел победителем из первого открытого поединка. Он с еще большей настойчивостью продолжал борьбу, срывал мобилизацию молодежи 1925—1926 гг. рождения в Германию.

На патриота поступает новый донос. Следователь Витебской районной полиции Н. А. Астафьев выносит следующее постановление:
«Я, следователь службы порядка Витебского района Астафьев Н. А., имея в виду, что граждане Побудей Игнатий Антонович и Побудей Татьяна Михайловна подозреваются в связях с партизанами, в снабжении партизан медикаментами и выдаче еврейской семье паспорта на русскую фамилию, постановил:

Граждан Побудеевых — Игнатия Антоновича и Татьяну Михайловну — до окончания следствия подвергнуть задержанию в витебской тюрьме, куда заключить их при копии настоящего постановления, о чем объявить задержанным». 21 сентября 1942 года это постановление утверждает начальник полиции Витебского района Ксенжонок, и в тот же день патриотов отправляют в витебскую тюрьму у Смоленского рынка. Семьдесят дней и ночей провели Игнатий Антонович и Татьяна Михайловна в тюремных застенках. В это время гитлеровцы и их пособники собирали улики, устраивали очные ставки, проводили допросы, изобретали различные провокации, чтобы уличить подпольщиков. Но стойкость и выдержка патриотов победили и на этот раз. 29 ноября 1942 года И. А. Сидоренко и его жена были выпущены из тюрьмы. Они не перестали бороться против оккупантов, работали в подполье вплоть до освобождения города, спасли от гибели и угона в рабство сотни советских людей и за это удостоены правительственных наград.

Обширную подпольную сеть в Витебске имела оперчеки- стская группа «Неуловимые», которую возглавлял А. П. Максименко, а затем Ян Мишин. На протяжении всего 1942 года, вплоть до закрытия «Витебских ворот», руководящая часть группы располагалась в поселке Пудать. В составе группы работали многие патриоты города: В. Ф. Кононов, Е. П. Кононова, И. П. Наудюнас, М. Г. Стасенко, Е. Г. Филимонов, М. М. Савицкая, А. П. Лебедева, М. С. Котова, А. К. Захарова, Л. Ф. Корнатова (ныне Дятел), 3. П. Рожкова, Л. 3. Калино (Молянова), А. И. Турчинович, В. П. Дехтерева (Губарь), В. Н. Сходкина (Дюбянова), М. Ф. Мартынова (Чернецова), М. А. Дорожкина, И. Е. Голубев, И. Г. Голубев и многие другие. Кроме того, чекисты привлекли к выполнению своих заданий в городе подпольные группы Ф. К. Мехова, А. А. Гогули.

Многие жители города стремились воспользоваться «Витебскими воротами», чтобы уйти за линию фронта. Их путь лежал через поселок Пудать, где обосновались чекисты. Во время бесед с выходившими из города они изучали обстановку в Витебске, паспортный режим, условия передвижения. Группа отличалась хорошей конспирацией, высокой бдительностью и поэтому не имела провалов. Если случалось, что тот или иной связной попадал под подозрение оккупантов, его немедленно отзывали из города и направляли в партизанский отряд, а в Витебск посылали новых людей.

Членам группы «Неуловимые», работавшим в городе, разрешалось самостоятельно подбирать себе помощников. В результате каждый из них со временем создавал подпольную группу, которая помогала ему выполнять различные задания. Руководители группы «Неуловимые» установили связи с подпольщиками, оставленными в городе еще в 1941 году.

Советские патриоты проявляли настоящее мужество в борьбе, ни перед чем не останавливались ради достижения поставленной цели. В этом отношении показателен пример М. М. Савицкой. До войны она работала секретарем-машинисткой в Витебском медицинском институте. Весной 1942 года Мария Михайловна с двумя сыновьями, старшему из которых было семнадцать лет, ушла из города в партизанскую зону. Там она встретилась с разведчиками из группы «Неуловимые». По их совету возвратилась в Витебск и стала работать в подполье. Муж Марии Михайловны благосклонно принял оккупантов и работал комендантом улицы. Он добросовестно служил гитлеровским захватчикам и, заподозрив жену в связях с подпольщиками, стал угрожать ей. М. М. Савицкой удалось вывести мужа из города. Он был изолирован, а Мария Михайловна продолжала работать в подполье.

Познакомившись с К. С. Околович, Савицкая стала регулярно получать от нее медикаменты и передавала их партизанам. Она привлекла к подпольной работе медсестру инфекционной больницы А. П. Лебедеву и ее сына Георгия. Работая старшей медсестрой, Лебедева без особого труда доставала медикаменты. В ее обязанности входило также собирать все немецкие газеты и передавать Савицкой.

Учитывая смелость и находчивость Марии Михайловны, руководители группы поручали ей самые ответственные задания. Она собирала сведения о численности войск противника в городе, их вооружении, техническом оснащении. В круг обязанностей подпольщицы входило изучение настроения населения, морального духа гитлеровских солдат, а также сбор сведений о зверствах оккупантов. М. М. Савицкая была тесно связана с армейским разведчиком П. С. Татариновым, которого хорошо знала до войны. Он был преподавателем физкультуры в Витебском текстильном техникуме. Помогала ему в сборе сведений, указывала наиболее безопасные маршруты выхода из города. Когда М. М. Савицкой нельзя было больше оставаться в Витебске, ее переправили в советский тыл.

На протяжении лета и осени 1942 года успешно выполняла задания группы «Неуловимые» ткачиха витебской льнопрядильной фабрики «Двина» Л. Ф. Корнатова. В июне 1942 года она ушла из города, чтобы спасти дочь от голодной I. смерти. В партизанской зоне Корнатова установила связь с чекистами и возвратилась в Витебск для работы в подполье. Действовала она смело и решительно. Обзавелась в городе надежными помощниками. Каждый вступавший в ее группу давал клятву на верность Родине, текст которой написала Корнатова. Сохранилась письменная клятва учительницы Л. 3. Калино. В ней говорится: «В тылу врага буду работать для Советской Родины честно, добросовестно. Данные мне задания обязуюсь выполнять и не разглашать их содержания... Моя к. «Звезда».

Из Витебска в оперчекистскую группу регулярно поступали сведения за подписью «Звезда». В них сообщалось I о воинских частях противника, прибывающих в город и убывающих из него, о количестве эшелонов, проходивших по железной дороге Витебск — Полоцк, о зенитных и прожекторных установках, о численности персонала и характере ремонтной воинской части, в которую Калино удалось устроиться работать на кухню. Вот одно из ее донесений, I сохранившееся в подлиннике:
«Витебск. Часть расположена в Марко вщине в бывшей 17 школе. Название части ХКП. Часть ремонтирует автомашины, прибывающие с фронта. Ремонт — на бывшей льнопрядильной фабрике в Марковщине и в городе на бывшей очковой фабрике. Количество немцев в ХКП — 340, пленных — 65, унтеров и фельдфебелей — 25, офицеров — 7, инспектор — 1, гауптманов — 3, обер-лейтенантов — 3, оберцальмейстер — I».

Летом 1942 года Л. Ф. Корнатова связала с чекистской группой А. П. Максименко коммуниста 3. П. Рожкову, которая дважды встречалась с ее руководителем и получала от него задания. В отчете группы тайной полевой полиции (ГФП-703) за май 1943 года говорилось: «Зинаида Рожкова. Была членом коммунистической партии. В сентябре 1942 года установила контакт с шефом НКВД Максименко, который находился вместе с бандой на торфоразработке севернее Двины. Получала от него поручение вербовать женщин-агентов...

Имела постоянную связь с Вербицким. Нет сомнения, что она продолжительное время сотрудничала с бандитами». Л. Ф. Корнатова вовлекла в подпольную борьбу против оккупантов токаря паровозного депо И. В. Голубева и бежавшего из фашистского плена и осевшего в деревне Вороники под Витебском А. И. Турчиновича. Только летом 1942 года Голубев около двадцати раз встречался с А. П. Максименко, докладывал ему о выполнении заданий и получал новые. Турчинович наблюдал за гарнизоном в Ворониках, прилегавших к городскому поселку Лучеса. Свои донесения он подписывал кличкой «Ус». Одна из составленных им схем расположения зенитных батарей и оборонительных сооружений противника в районе Вороник и Лучесы, пересланная в группу в 1942 году, сохранилась. Чтобы составить ее, Адольф Иосифович Турчинович исходил весь обследуемый район, измеряя шагами расстояние между огневыми точками. Оперчекистские группы были теснейшим образом связаны с патриотами города. Чекисты внесли в их работу высокую организованность, дисциплину, целеустремленность, передавали им свой богатый опыт, учили, как надо бороться с врагом в суровых условиях подполья.